Мне осталась одна забава:
Пальцы в рот — и веселый свист.
Прокатилась дурная слава,
Что похабник я и скандалист.

Ах! какая смешная потеря!
Много в жизни смешных потерь.
Стыдно мне, что я в бога верил.
Горько мне, что не верю теперь.

Золотые, далекие дали!
Все сжигает житейская мреть.
И похабничал я и скандалил
Для того, чтобы ярче гореть.

Дар поэта — ласкать и карябать,
Роковая на нем печать.
Розу белую с черною жабой
Я хотел на земле повенчать.

Пусть не сладились, пусть не сбылись
Эти помыслы розовых дней.
Но коль черти в душе гнездились -
Значит, ангелы жили в ней.

Вот за это веселие мути,
Отправляясь с ней в край иной,
Я хочу при последней минуте
Попросить тех, кто будет со мной,-

Чтоб за все за грехи мои тяжкие,
За неверие в благодать
Положили меня в русской рубашке
Под иконами умирать.

1923

Спасибо, что ты не рядом,
Когда у меня проблемы.
Спасибо, что ты приходишь,
Когда у меня их нет.
Спасибо, что чертишь взглядом
Секретные наши схемы.
Спасибо, что не находишь
Причину сказать «привет».

Я верю, что ты хороший.
Я верю тому, что снится.
Но все, что ты сделал с нами...
Наверное, был сердит.
Я верю, придешь ты позже,
Когда поменяешь лица,
Когда, поумнев с годами,
Забудешь всю боль обид.

Ты думал, что я слабею,
Когда оставлял июлю
Меня и любовь слепую?
Но ты ошибался, знай.
Я стала в сто крат сильнее,
Когда ты всадил мне пулю
И выгнал меня босую,
Закрыв наш запретный рай.

Патроны твои ничтожны - 
Мой дух не убить такими.
Во мне доброта и сила.
Во мне непокорный нрав.
Ты думал, тебе поможет,
Когда разменял другими
Одну, что тебя любила
Без всяких на это прав?

Спасибо, что ты не рядом,
Когда у меня кошмары.
Спасибо, что был мне ближним
В каком-то далеком сне.
Ты душу облил мне ядом -
Я стала душевно старой.
Осталась чужой и лишней,
Но верной самой себе. 

Daniel Danger – иллюстратор из Новой Англии.

Из поэмы «Облако в штанах» полюбившийся отрывок наизусть

Allo!
Кто говорит?
Мама?
Мама! Ваш сын прекрасно болен!
Мама!
У него пожар сердца.
Скажите сестрам, Люде и Оле, -
ему уже некуда деться.
Каждое слово,
даже шутка,
которые изрыгает обгорающим ртом он,
выбрасывается как голая проститутка
из горящего публичного дом.

Люди нюхают —
запахло жареным!
Нагнали каких-то.
Блестяще!
В касках!
Нельзя сапожища!
скажите пожарным:
на сердце горящее лезут в ласках.
Я сам.
Глаза наслезённые бочками выкачу
Дайте о ребра опереться.
Выскочу! Выскочу! Выскочу! Выскочу!
Рухнули.
Не выскочишь из сердца!

На лице обгорающем
их трещины губ
обугленный поцелуишко броситься вырос.

Мама!
Петь не могу.
У церкви сердца занимается клирос!

Обгорелые фигурки слов и чисел
из черепа,
как дети из горящего здания.
Так страх
схватиться за небо
высил
горящие руки «Лузитании».

Трясущимся людям
в квартирное тихо
стоглазое зарево рвется с пристани.
Крик последний, —
Ты хоть
о том, что горя, в столетие выстони 

   Jiang Hanting — мастер китайской живописи. 
   Взяла здесь. 

Пейзажи художницы Ковалевой Елены из Санкт-Петербурга

Fabian Perez

Такое приятное лицо... 

   Влюбилась в это стихотворение.  

ЖИРАФ
Сегодня, я вижу, особенно грустен твой взгляд
И руки особенно тонки, колени обняв. 
Послушай: далёко, далёко, на озере Чад 
Изысканный бродит жираф.

Ему грациозная стройность и нега дана,
И шкуру его украшает волшебный узор,
С которым равняться осмелится только луна, 
Дробясь и качаясь на влаге широких озер.

Вдали он подобен цветным парусам корабля, 
И бег его плавен, как радостный птичий полет.
Я знаю, что много чудесного видит земля, 
Когда на закате он прячется в мраморный грот.

Я знаю веселые сказки таинственных стран
Про чёрную деву, про страсть молодого вождя,
Но ты слишком долго вдыхала тяжелый туман,
Ты верить не хочешь во что-нибудь кроме дождя. 

И как я тебе расскажу про тропический сад, 
Про стройные пальмы, про запах немыслимых трав.
Ты плачешь? Послушай… далёко, на озере Чад 
Изысканный бродит жираф. 

Николай Гумилёв